Майте Карранса«Ловушка»
Посвящается Алексии, доброй фее
Часть первая
Лилиан
Лилиан, хорошенькая ирландская Фиалковая фея, мучаясь от тревоги, качалась на листочке белой ивы. Ростом чуть меньше ногтя мизинца, с нежной кожей, бархатными крылышками и блестящими волосами, малышка была создана, чтобы порхать с цветка на цветок, весело смеяться и без устали плясать долгими летними ночами на полянах дремучих лесов Уиклоу, где близ вершины горы Таллагт берет истоки река Слейни.
Лилиан всегда знала, что она не такая, как ее подруги, известные своим ветреным и изменчивым характером.
Когда над старыми, покрытыми мхом вязами робко появилось летнее солнце, Фиалковая фея загрустила, вся в ожидании сумерек. Она единственная из обитателей леса не радовалась теплым дням, наступившим всего несколько недель назад.
Те пробудили в Дэйойн Сайд волшебных существах с холмов желание в полдень плясать вокруг фей, а в полночь устраивать празднества до той поры, пока холод снова не скует даже воспоминания о тепле, накрыв все вокруг зимней плесенью и колючим инеем.
В тот день Лилиан изводили густой запах жасмина и духота, но она не могла винить в своих волнениях лето. Фиалковой фее не давали покоя тревожные мысли о грядущем свидании с Финваной, монархом, вершившим судьбами Дэйойн Сайд, его подданных.
Среди ирландцев было немало веривших, будто легендарное королевство Туата Де Дананн расположилось близ туманных берегов Пембрукшира, на скалистом островке-призраке, известном морякам под именем Ги-Бресай. Однако большинство жителей Ирландии все же не сомневались, что Туата Де Дананн, в давние времена потерпевшие сокрушительное поражение от милезов, скрылись под землей, а их таинственный двор нашел пристанище в пустотах под холмами ирландских долин.
Так оно и было. Из замка Кнокма король Финвана и королева Оонаг, древние божества Туата Де Дананн, повелевали своими свитами, вершили правосудие и навязывали свои постоянно меняющиеся законы всем сказочным существам, обитавшим в ирландских лесах.
Вот между веток древнего дуба проглянул луч солнца, заскользил по ножкам Лилиан и обласкал ее слух, шепнув по секрету, что король Финвана скачет сюда со своим верным гофмейстером Дианкехтом. Обоим до цели оставалось не больше полумили.
Лилиан поблагодарила луч солнца и тут же начала прихорашиваться, увлажняя лоб каплями росы и всячески стараясь придать своим бледным щекам розовый цвет. Финвана не должен был догадаться, что она утратила веру в себя. Фея обязана была предстать перед ним воздушной, беззаботной и веселой, что никак не отражало ее истинного настроения.
Лилиан странствовала во времени, с радостью пересекая границы между людьми и феями, и уже давно посещала оба мира. Однако сейчас она жалела о том, что стала жертвой подобной двойственности. Хотя только так она могла обратить мечты людей в действительность, поддерживая в них древний дух веры в фей, из-за чего и угодила в ловушку, из которой не видела выхода.
Оба мира ополчились на Лилиан, призвав ее к ответу за то, что она постоянно совала нос в чужие дела.
Они скачут, они уже здесь! громко возвестила белка, забравшаяся на макушку дуба.
Чтобы умилостивить монарха, Лилиан сделала все для оживления места предстоящей встречи: уговорила щегла спеть и, когда трели птицы рассеяли сонливость тихого вечера, умолила луч солнца озарить это сумрачное место; упросила колокольчики и анютины глазки распустить юные бутоны и окрасить все вокруг разными цветами.
В мгновение ока Фиалковая фея сотворила обстановку сельской безмятежности. Потом бодро захлопала крылышками и, поднявшись на высоту человеческого роста, развеяла в воздухе нежный золотистый порошок, после чего ветер стих и воцарилось спокойствие.
Лилиан успела все сделать точно к прибытию гостей двух божеств, статных и белокурых, как все в королевстве Туата Де Дананн.
Финвана и Дианкехт спешились почти одновременно, взяв скакунов под уздцы. Но если Дианкехт сумел удержаться на ногах, то Финвана тяжело плюхнулся на земляной холм. Такая неудача могла раздосадовать не только короля, но и любого, кто считал себя лихим наездником.
Лилиан чуть не рассмеялась, но одернула себя, в то время как какой-то пикси, решив не соблюдать приличий, разразился дерзким хохотом и пропел наполненный грубостью куплет, чуть не сорвав встречу, которую фея задумала провести в спокойном и непринужденном ключе.
Финвана мнит, что он Гермес,
Что ввысь с коня вспорхнул,
Но брюха недюжинный вес
К земле его вернул.
Ха, ха, ха, ха разнесся по лесу неприятный смех пикси.
Финвана побледнел, Лилиан задрожала всем телом, а Дианкехт выхватил меч из ножен.
Кто дерзнул рассмеяться над своим королем Финваной? крикнул гофмейстер, пристально вглядываясь в чащу глазами бывалого охотника.
Верный слуга королевы Оонаг, отозвался насмешливый голосок.
От своего невезения Лилиан чуть не впала в отчаяние. Лишь одно упоминание об Оонаг, злобной белокурой королеве, могло разозлить Финвану, ее супруга. А уж как взбесится он, если та вдруг узнает о его бесславном падении, ведь тогда королю не избежать насмешек шутов Оонаг до дня празднеств в честь урожая.
Выходи, трус, не прячься за чужую спину! крикнул Дианкехт, защищая монарха, на честь которого покусились.
Лилиан заботливо бросилась Финване на помощь, протягивая тому руку.
Не обращайте внимания, мой повелитель. Это всего лишь дерзкий пикси, который скоро сам обо всем забудет.
Дианкехт принялся помогать королю смахивать землю, испачкавшую ему нос.
Ваше величество, это трус, не ведающий, что такое уважение. Просто обыкновенный бестолковый пикси.
Однако голос мерзкого пикси отчетливо зазвучал снова, и взгляд Финваны сделался хмурым.
Все глазастые в лесу это увидали,
Все ушастые в воде это услыхали,
Только пикси языкастые это не забудут,
Королевский позор вечно помнить будут!
До скончания веков будут прославлять
Толстого Финвану, дерзнувшего летать!
Финвана, не ожидавший подобной наглости, затаил дыхание, втянув свое заметное брюхо. Он сильно растолстел от прожитых лет и пирушек, а в королевстве Туата Де Дананн не прощали уродства.
Проклятый жалкий шут! воскликнул разъяренный Дианкехт. Мой меч укоротит твой язык, я приготовлю его с ядовитыми грибами и преподнесу это блюдо королеве Оонаг, чтобы она тоже отравилась. Даже не сомневайся в этом!
Финвана улыбнулся, полагая, что отомщен.
Превосходная мысль. Напомни мне о ней на ближайшем пире, который я разделю с королевой, своей супругой, заявил король, а затем жалобно добавил: И следи за тем, чтобы я не ел до своего особого распоряжения.
Слушаюсь, мой повелитель.
Тебе следовало предостеречь меня раньше.
Повелитель, я не заметил ничего особенного.
Вот как? Но из-за живота я почти не вижу своих ног.
Люди называют живот «бугром счастья».
Я не человек и лишен счастья.
Согласен, Ваше величество. Значит, не предлагать вам есть до вашего особого распоряжения?
Да, до тех пор, пока не исчезнет мой живот, упорствовал Финвана.
Дианкехт согласно кивнул и добавил:
Как вам угодно, однако должен напомнить, что от этого у вас будет весьма мрачное настроение.
Мое настроение не улучшится, пока королева не прекратит издеваться надо мной!
В этом можете не сомневаться, согласился Дианкехт, вспоминая язвительные насмешки Оонаг.
Но вдруг король радостно улыбнулся. Он вспомнил, ради чего прискакал на вершину этого холма.
Я отомщу королеве сторицей. Представляю, как она разозлится, узнав о моей новой страсти. Расскажи мне о ней, Лилиан.
Лилиан до крови искусала губы. С ее уст не слетело ни единого слова.
Лилиан, ты говорила, что она скачет верхом, как амазонка, способна к языкам, играет на музыкальных инструментах не хуже ангелов, ее волосы напоминают рассвет