Семь дней до Мегиддо - Лукьяненко Сергей Васильевич

Сергей ЛукьяненкоСемь дней до Мегиддо

Часть первая

Глава первая

Снаружи все Комки разные и все похожи друг на друга. Будто взяли огромную кучу серой липкой массы и уронили на землю с высоты. Ну, в общем-то так оно и было Масса немного расплескалась, немного оплылада так и застыла большим, с двухэтажный коттедж, комком. Родители говорят, что в старину и обычные магазины порой называли Комками, но, по-моему, тут дело во внешнем виде.

Этот Комок был самый ближний к дому. Я прошёл по Большой Никитской. Место людное, раза три я встретил гуляющие компании (все знакомые, с кисловскими ребятами я перетёр о делах), попались и несколько сёрчеров-одиночек в зеркальных очках. Несколько раз мимо проезжали машины, в основном государственные, но одна точно личнаятяжёлая, бронированная, с тёмными стёклами. Одно стекло было опущено, из щели с явным неодобрением взирал на мир серьёзный толстомордый мужчина. Потом свернул на Леонтьевский. Тут почти никого не было, только в скверике, где стоял обросший паутиной памятник какому-то восточному человеку, рылся в кустах старый сумасшедший бомж в разбитых зеркалках. Правая линза вообще отсутствовала, левая потрескаласьчто он собирался так найти, непонятно.

Никаких окон в Комке нет, есть только дверь, с виду самая обычная: широкая, деревянная, с ручкой. И замков никаких. Но если ты пришёл пустым, то тебе откроют лишь один раз, чтобы своими глазами всё увидел

Там, где Комок шлёпнулся после Перемены, между Леонтьевским и Вознесенским, стояло здание, которое разметало в разные стороны. Большую часть мусора убрали, но следы всё равно остались. Я однажды тут подобрал здоровенную трезубую вилку, которой переворачивал мясо на гриле.

Небо сделалось уже красно-серым, лунное кольцо мерцало закатным светом. Где-то часа через полтора совсем стемнеет, надо спешить. Вечер время спокойное, а вот ночью болтаться по улицам я не любил, не дурак же.

Я толкнул дверь, та легко открылась,  и вошёл в Комок. Тут было светло, самую малость прохладно и малолюдно. С той стороны длинного полукруглого прилавка вообще никого не оказалось, склад закрыт задёрнутой наглухо шторой, а с моей стороны стояли две девицы из Гнездамелкая куколка лет десяти и постарше, лет двадцати, жница. Ждали заказ, понятное дело. Гнездо наше, с Гнездниковского переулка, не самое большое в Москве, но здание занимало серьёзное, бывшее Министерство культуры. Представляете? Раньше было специальное учреждение, которое занималось песнями, фильмами и прочими книжками!

До Гнезда недалеко, всего-то метров сто, и если расслабиться, то начинаешь ощущать лёгкую неуютность.

Подойдя к прилавку, я встал рядом с мелкой. Та уставилась на меня наглыми глазами. Куколкиони с виду обычные девчонки или мальчишки, даже одеваются так же, только им всё равно, что на себя нацепить. Но эта была приметная: рыжая, растрёпанная, зеленоглазая, в кроксах, синих мальчишеских бермудах и грязной белой футболке на пару размеров больше, чем требовалось. На футболке в ряд нарисованы звезда, круг, квадрат и треугольник. А такдевчонка как девчонка.

Вот у жницы, у неё и движения другие, и радужка цвет меняет на сиреневый, и кожа будто скользкая делается, и одежда уже своя, облегающая, из крошечных чёрных чешуек, вроде как цельный комбинезон, на ступнях утолщающийся в мягкие туфли. Стригутся они все коротко, но волосы у них с виду обычные. Эту я раньше вроде не встречал, хотя в лице что-то знакомое было.

Я снова глянул на мелкую, пытаясь понять, почему четыре безобидных геометрических знака на футболке выглядят слегка вызывающе.

 Чё уставился на мои сиськи, изврат?  дерзко спросила куколка.

 Как я могу на них уставиться без микроскопа?  презрительно ответил я.

 Точно,  фыркнула она.  Ты без лупы рэдку под носом не увидишь.

 Это я сейчас ослеп,  любезно ответил я.  Как тебя увидел.

Куколка замялась, пытаясь решить, оскорбление это или комплимент. Жница глянула на меня неодобрительно. Я подмигнул ей. Сказал куколке:

 Ладно, привет, Наська. Как ты?

 Норм,  сказала она, с облегчением прекращая пикировку.  А ты, Максим?

 Живу,  ответил я, пожав плечами. Ну а что тут ещё ответишь?

Куколку звали Анастасия, но себя она упорно называла Наськой. А вот меня почти все звали Максом, но она так же упорно называла Максимом. Наверное, чтобы позлить.

 Знаешь его?  спросила жница девочку.

 Местный,  призналась Наська.  Норм. Часто тут бывает.

Наська обожала ходить в Комок. С кем я её только не встречал! Пару раз со стражами. Однажды сюда припёрся монах с двумя старшими стражамитак и тут она вертелась под ногами.

 Хороший сёрчер?  поинтересовалась жница.

 Норм,  сказала Наська, что было максимальным одобрением с её стороны.

Жница посмотрела на меня, нахмурилась. Мимика у неё оставалась ещё совсем человеческой. Кажется, тоже вспоминала, где меня видела.

 Дарина,  сказала она.

 Максим,  ответил я.  Или просто Макс.

Общительная жницаредкость, это куколки любят поболтать.

Кажется, она хотела что-то у меня спросить, но тут появился Продавец. Вышел, клацая по полу, раздвигая шторы спиной, и бухнул на стол тяжёлый пластиковый ящик. Кивнул мне и сказал Дарине:

 Три инициирующие дозы первой фазы.

Ясно-понятно. Гнездо приняло к себе трёх детишек. Я с любопытством смотрел на Продавца, который открыл ящик и демонстрировал поочерёдно три металлических термоса. Продавец был здоровенный, поперёк себя шире, закутанный в многослойную бурую хламиду, закрывающую и голову, и большую часть лица. То, что удавалось рассмотреть, походило на человека, но каков он на самом деле, я не знал.

Наверное, всё-таки не совсем человек. Иначе бы не цокал так ногами по полу при ходьбе.

 Одна финальная доза первой фазы  продолжил Продавец.

 Это моя,  с гордостью сказала Наська.

 Поздравляю,  буркнул Продавец.  Одна усиливающая доза второй фазы.

 А это Дарины,  сообщила куколка.

Теперь понятно. Дарина до сих пор на начальном этапе, потому и разговорчивая.

Значит, жницей не останется. Пойдёт на третью фазу. Станет стражей, а то и кем покруче.

 Поздравляю,  сказал я.  В стражу?

Жница не ответила. Зато Наська возмущённо воскликнула:

 А шоколадка?

 От сладкого зубы портятся,  отрезала Дарина.

 Не успеют!  Наська продемонстрировала белозубую улыбку.  Ну Да-а-арина

 Заказ оплачен Гнездом, у меня денег нет с собой,  неохотно сказала Дарина.

Я запустил руку в карман джинсов, где всегда держу немножко мелочи. Достал вайкр, мелкий, но симметричный, положил на прилавок.

 Дайте девочке шоколадку.

Продавец протянул руку, тоже скрытую под складками ткани, ловко взял пальцами в чёрных перчатках вайкр. Поднёс к лицу, изучая. Кивнул:

 Достойный экземпляр. Хватит на две хорошие шоколадки.

 Тогда и уважаемой жницетоже.

Дарина фыркнула, но отказываться не стала. Девчонки все любят шоколад, даже если они уже не совсем люди.

Продавец нырнул за занавес. Дарина помолчала и сказала:

 Спасибо, Максим.

 Да не за что.  Я не удержался и спросил:  Слушай, тебе сколько?

 Лет?

 Ага.

 Восемнадцать.

Я задумался.

 Гадаешь, где меня видел?  спросила Дарина.

 Точно.

 Мы в одной школе учились.

 Чего?  поразился я.

 Ты же в сто десятой учился?

 Por supuesto.

 Когда всё началось, ты в одиннадцатом был?

Я кивнул.

 А я в третьем.  Дарина провела рукой над головой Наськи, демонстрируя рост.

Конечно, я её не помнил. Удивительно, что она запомнила!

 Ты с моим братом учился в одном классе,  пояснила Дарина.  Ростислав.

 Ростик?  поразился я. Мы были не то, чтобы друзья, но приятели. И дома у него я пару раз бывал  Извини, не узнал. Ты немного подросла.

Дарина улыбнулась, чуть неуклюже, будто давно этого не делала.

 Да брось, с чего бы ты запомнил

 Как Ростик?  спросил я.

И осёкся, потому что вспомнил.

 Наш дом сгорел,  сказала Дарина.  Все умерли. Меня папа выбросил из окна,  она помедлила.  Хотел на дерево, но не докинул. Я вся поломалась. Лежала полгода в больнице, сказали, что ходить никогда не буду. Собирались выписать в приют. А тут как раз наше Гнездо появилось, мы тогда брали всех. В больницу пришли, я сразу согласилась.