Андреева РадаславаКолледж Гостиничного Бизнеса
Да не хочу я быть горничной!
.В которой я поступаю в Колледж Гостиничного Бизнеса. При этом заметьтесовершенно против своей воли.
Начинаю учиться. Оказываетсямахать тряпкой и веником ещё и учиться надо.
Узнаю, что моя крёстнаядекан этого самого колледжа.
И с первого дня учёбы начинаю понимать, что этот колледжне простой
Но даже при всём раскладе
Я совершенно не хочу становиться горничной!
Хотя. Плюсы, как, оказалось, тут всё-таки есть. Не в профессии, а в местах, где мне придётся её реализовывать
ГЛАВА 1. В которой я ругаюсь с мамой, фактически начинаю ненавидеть мою любимую крёстную, и всё-таки еду в этот злосчастный колледж
Мама, я не хочу быть горничной, орала я на свою родительницу. Чего ты ко мне пристала?
Зарина, я сказала, что ты поедешь с крёстной в этот колледж и точка, мать хлопнула дверью, а я, насупившись, залезла в кресло и поджав под себя ноги, уткнулась в колени.
Когда она вчера сказала, что я поеду учиться в Колледж Гостиничного Бизнеса, я не совсем поняла, что это за зверь такой. Название-то, какое пафосное. Полезла в интернет, почитала. Учат в таких колледжах на уборщиц гостиниц. Обалдеть!
Вот это удовольствие, отучиться два года и потом полы мыть и пыль оттирать. Мне в тот момент показалось, что моя мама совсем свихнулась. Ей было без разницы, где я буду учиться, главное учиться. И платить за это не надо.
Да, я завалила ЕГЭ, да шансов поступить на бюджет у меня не было. Но я и не хотела поступать в этом году. Я просто не знала куда поступать. Сколько вариантов мы рассматривали, а вернее предлагала мамаменя не устраивало. Я планировала пойти поработать, переподготовиться и будущей весной пересдать экзамены. А потом подуматькуда поступать.
И какая нелёгкая принесла мою крёстную с её бредовой идеей об этом дурацком колледже. Нет, тётушку Лёку я очень люблю, её приезд это всегда праздник, и я, конечно же, не ожидала от неё такой подлости. Предложить мне поучиться в колледже на поломойку. У нас поломойкой можно пойти без образования, в любое место, в магазин, в офис.
Я сказала свое веское «нет». Только веса оно не возымело.
Моя мама, решила иначе. Она ведь лучше знает, как мне жить.
Три дня я ругалась, орала, отказывалась есть, но в итоге всё решили за меня. На меня накатила какая-то тупая апатия, что даже вещи я собрала на автомате и в полудрёме.
Сейчас сижу в поезде, и пытаюсь вспомнить, как я тут оказалась. Я совершенно не могу воспроизвести в памяти, как мы ехали на вокзал. Крёстная сидит рядом и мило улыбается, а я понимаю, что начинаю её ненавидеть. Чувства, хоть и притуплённые, но они клубятся, булькают внутри меня, медленно отравляя изнутри.
Два дня я провалялась на верхней полке, спускаясь вниз только в туалет и погрызть чего-нибудь. На самом деле аппетита не было, но тётушка Лёка заставляла, и приходилось подчиняться. Я знала, что мы едем к морю. И это была единственная радостная новость за последние дни. Чувствовала я себя какой-то варёной и пришибленной.
Черноморское побережье встречало нас солнышком и теплом. Да собственно чего ожидать от этой местности в конце августа.
Зарина, крёстная обратилась ко мне чересчур ласково, и я стала ожидала подвоха. Тебе стоит переодеться, я приготовила одежду.
Я недовольно глянула на полку и обомлела. Там лежало какое-то старомодное платье, всё в рюшах.
Я это не надену, возмущённо скривилась я.
Поджав губы, тётя Лёка сердито хмыкнула, а надо заметить, сердитой я её не видела никогда, и строгим голосом, да, блин, стальным даже, заявила:
Одевай, что говорят!
Я начала одеваться, было странное ощущение, будто это не я делаю эти движения, а кто-то другой руководит моим телом.
Выглядела я нелепо, как мне в тот момент показалось, но когда обернулась к крёстной, то обалдела ещё больше. Передо мной стояла благородная дама, сошедшая с обложки средневекового романа. Когда она успела соорудить эту замысловатую и высокую причёску, я даже представить не могла. Платье нежно сиреневого цвета, с кринолином, в тон ему небольшая шляпка, и кружевные белые перчатки. Я глянула на своё отражение в зеркале купе. Длинное платье на мне висело мешком, кринолин вообще начинался где-то на бёдрах.
Цвет. Цвет был приятныйнежно зелёный, благодаря которому в солнечный день мои глаза казались нереально зелёными. Волосы были непонятного мышиного цвета, видимо моё настроение так отразилось на внешности. Вообще я не раз замечала, как только я начинала расстраиваться, превращалась в какое-то тусклое чучело. И сейчас в этом дурацком платье, я себе казалась не просто чучелом, а фееричной уродиной.
Повернись, скомандовала крёстная. Я медленно повернулась, она помахала надо мной рукой, потянула за какие-то завязочки у платья, я почувствовала, как кринолин лёг на талию. Последним аксессуаром, который меня почти насмешил, стало неизвестно откуда взявшаяся шляпка в тон платью, и такого же фасона как у тётушки. Я уже представила это чудо, с сальными волосами и в шляпке.
Запоминайменя зовут Леокадия Андреевна, с этой минуты никакой тёти Лёки и крёстной для тебя не существует.
Сказать, что я опешила, ничего не сказать. Я совершенно не понимала, что всё это значит. Как зовут тётушку, я знала, но она всегда была тётей Лёкой, и к чему сейчас такие перемены. А она тем временем развернула меня к зеркалу, и я обомлела, увидев своё отражение, которое кардинально отличалось от увиденного ранее.
Как? вопрос соскочил с языка.
Куда делись мои патлы чуть ниже плеч. Это не моя причёска, и как она появилась на голове, что я даже не почувствовала. Шляпка была как вишенка на вкусном торте. И я себе нравилась. Я даже в лучшие времена и настроение, себе не могла нравиться, потому, что нос был слишком маленький, губы были пухлыми, ну может не сильно, но мне казалось что чересчур. Ещё эти ямочки на щеках, я их ненавидела. В школе, стоило хотя бы одной из них проявиться, учителя думали, что я улыбаюсь, а раз мне смешно, дуре эдакой, значит получай двойку, ну или просто орали. А они появлялись, даже когда я просто поджимала губы.
В общем, я себя не люблю, с внешностью не повезло изначально. Хотя моя мама утверждала, что я прихорошенькая. Но кроме зелёных глаз, в обрамлении густых ресниц, похвастаться было нечем.
Всему своё время, мило проворковала крёстная. А сейчас мы выходим из вагона, нас ждут.
Выходили мы почему-то последними и совсем не в ту дверь, в которую вышли остальные пассажиры.
Моя пришибленность не прошла, но любопытно стало.
Спустившись на перрон, надо заметить с трудом, ибо платье в пол не предназначалось для наших российских вагонов, я обомлела. Нет, я решила, что схожу с ума. Пока я спускалась по крутой лесенке, по сторонам не смотрела, а старалась не наступить на своё же платье. А тут я подняла голову, потом помотала ей, пытаясь отогнать наваждение, и снова заозиралась.
Перед нами был просторный перрон, а сразу за ним дорога мощёная булыжником, или камнем, в общем, такая, как в старину. И карета, запряженная тройкой белых лошадей. Прям, как в фильме «Чародеи», только там зима была и сани. А тут настоящая карета, и сидящий на козлах мужик в тёмном сюртуке, таких же брюках, заправленных в какие-то белые гольфы, я бы даже эти брюки назвала бриджами. И туфли, они у него были длинноносые и с пряжкой посередине. Голову этого чуда венчала беретка с пером, похожим на павлинье.
Увидав мою тётушку, он соскочил со своего места и припустил к нам.
Леокадия Андреевна, как добрались? он выхватил у моей крёстной саквояж. Откуда он у неё в руках появился, я опять же, не поняла. Когда глянула, что у меня в руках, оказалось, что нечто подобное. Куда делась моя дорожная сумка, я могла только гадать.
Мой саквояж никто не собирался забирать. Извозчик, или как там его называют, в мою сторону даже не глянул. Правда, когда открыл дверь перед тётушкой, подождал, пока и я заберусь в салон.
Вспоминая фильмы о средневековье, я уже начала ожидать, что сейчас нас будет трясти, но этого не случилось. Карета покатила мягко и даже бесшумно, что удивило. Я подняла взгляд на тётушку, и вперила в неё свой сердитый взгляд, в котором застыл немой вопрос.
Все вопросы потом, тебе придётся подождать, ответила тётушка Лёка, и мило мне улыбнулась.
Я вздохнула и уставилась в окошко. Пейзаж был обычный, мы ехали через лесную зону, вот дорога явно пошла вверх, и вскоре мы оказались на холме, а справа от кареты раскинулась морская гладь. Я отодвинула шторку от окна, только сейчас заметив, что стекла-то нет. Высунулась до пояса, что не преминула осудить крёстная.
Зарина, сядь на место, достаточно того, что из окна торчит просто твоя голова.
Я зыркнула на неё, но перечить не посмела. Смотрела на море, и думала, разрешат ли в нём купаться?
Купаться можно будет, пока вода тёплая, будто читая мысли, ответила тётя. Обычно наши студенты заканчивают купальный сезон в середине октября.
Я поёжилась, представив промозглый и сырой октябрь, с его вечными дождями и холодным ветром. Хотя, наверное, моя ассоциация не относилась к этим местам. Ладно, ничего не остаётсяпоживём, увидим.
Карета остановилась.
Выходим, скомандовала крёстная. Только она произнесла эти слова, как дверь моментально открылась, извозчик стоял в услужливом поклоне, ожидая, когда мы с тётушкой спустимся на землю.
Я вышла и раскрыла рот. Красота вокруг впечатляла. Достаточно приличный двухэтажный особняк, в окнах которого отражалась синь чистого неба. Клумбы с цветами радовали глаз, и совершенно ничего не напоминало, что уже скоро осень. У нас в городе, уже с неделю дули прохладные ветра, листва местами начинала желтеть и изредка опадать. А здесь ещё было в полном разгаре лето. По центру, перед самым домом, стоял фонтан, который благополучно функционировал. На краю сидела полосатая кошка и что-то выглядывала в воде.
Зарина, обратилась ко мне крёстная, выводя меня из созерцательного состояния.
Да? я повернулась к ней, переключившись на разглядывание давно знакомого, как мне казалось, человека. Это была не моя тётя Лёка, это была женщина с горделивой походкой, и строгим взглядом. Правда, в её глазах плясали чертинки, или мне это только показалось.
Правое крыло домаженское общежитие, твоя комната пятая, можешь располагаться.
Я посмотрела в том направлении, куда показала крёстная и увидела входную дверь, открытую нараспашку. Прихватив свою сумку, которую любезно выставил из салона кареты извозчик, я молчком направилась в указанном направлении.
Дом был симпатичный, от него веяло уютом. Белые стены и каменная отделка по бокам и низу здания, мне нравились. Я вообще на море была последний раз очень давно, когда ещё был жив отец. Он всегда нас возил в Крым, к своей дальней родственнице, в старенький дом у моря. Вообще это была какая-то деревушка, как мне казалось, богом забытая и ветхая. Туристов там было мало, хотя друзей я себе умудрялась находить.
Именно за это папа и любил сюда приезжать, тихо, спокойно и море. Я, бывало, откровенно скучала, но отпуск, есть отпуск, купание в море было компенсацией неудобствам, как считала мама. А мне хотелось: аквапарк, дельфинарий и прокатиться на банане. Курортные города, я рассматривала из окна автомобиля, когда мы ехали к месту отдыха и обратно, и мне всегда нравились аккуратненькие белые коттеджи с каменной отделкой.
Я топала к входу в общежитие и думала, что если не считать на кого меня будут учить, то жизнь тут может быть очень даже приятной. Вокруг особняка стояли сосны, не очень высокие, но причудливо раскинувшие свои кроны и органично вписывающиеся в местный ландшафт. К морю я сейчас шла спиной, но я даже отсюда слышала шум прибоя, и, как это ни удивительно, моё настроение налаживалось. Показалось, что мысли в голове проясняются, и мир наполняется радостными красками. Правда становиться квалифицированной горничной я всё равно не желала.
С моря дул ветерок, приятный и тёплый, я остановилась перед входом в общагу и ещё раз огляделась. И здесь мне жить целых два года. Только я это подумала, как стало волнительно. Как я сойдусь с другими учениками, если они конечно будут. Как я буду без мамы, хотя, на неё я сейчас была сильно обижена, и мне казалось, что я вообще не хочу к ней возвращаться. Но всё равно стало страшно. Взяв всю свою волю в кулак, я шагнула в прохладный холл общежития и, свернув в единственный коридор, влево, пошла искать пятую комнату.
Всего комнат было десять. Первая стояла напротив десятой. А моя будущая обитель на долгие два года, находилась в самом конце коридора, напротив шестой комнаты.
ГЛАВА 2. В которой я знакомлюсь со своей соседкой по комнате, купаюсь в море, и узнаю, что моя крёстная ректор этого самого колледжа
Дверь в комнату была не заперта, но я всё равно предварительно постучалась. Услышав тихое:
Войдите, я не преминула воспользоваться предложением.
Привет, добродушно поздоровалась я с девушкой, наверное, моей ровесницей.
Здрасьти, буркнула девушка и отвернулась к стене.
Я насторожилась. Очень не хотелось жить в комнате с негостеприимной соседкой.
Присев на кровать, и со вздохом глянув на повёрнутую ко мне спину девушки, предложила:
Давай знакомиться?
Соседка нехотя развернулась, оценивающим взглядом глянула на меня, и видимо, что-то решив, села на кровати и спросила:
Ты в этой комнате жить будешь?
Я кивнула, и представилась.
Меня зовут Зарина.
Девушка была похожа на тень. Её глаза казались бесцветными, и вся она как будто была безликой. Мне показалось, что если я отвернусь, то не смогу вспомнить какая у неё внешность.
А меня Лика, представилась соседка по комнате, и я опешила, в голове мелькнула мысль: «Ликабезлика»
Будем соседствовать, подвела я итог знакомству, не зная о чём говорить с девушкой дальше.
Половина шкафа твоя, свою я уже заняла, поведала мне соседка. Она была совершенно не удивлена моему наряду, хотя сама лежала на кровати в обычных серых джинсах и бежевой футболке.
Я первым делом переоделась в свою привычную одежду, благо в саквояже лежала именно она, оглядевшись, нашла вешалку с плечиками и примостила туда платье.
Размещение оставшихся вещей не заняло много времени, и я задумалась, чем бы мне заняться. Книжку, которую я взяла с собой была прочитана ещё в поезде. Подойдя к окну, я порадовалась виду, открывшемуся передо мной. Голубое небо и плещущееся о камни море радовали глаз и манили окунуться в солёные волны.