Увидев среди них Дашу и Ольгу, он обрадовался: «Вот этих-то мне и надо!»
Девушки! позвал он. Остановитесь!
Девушки окружили сани, хором поздоровались с приехавшим:
Здравствуйте, Никанор Васильевич!
Привет, красавицы!
Куда держите путь?
Куда же, как не к вам, ласковые!
Ну, не очень-то мы ласковые теперь! отозвалась Глаша.
Что так? убрав улыбку с широкого, красного лица, тревожно спросил Никанор Васильевич. Аль обидел кто?
А то нет! Знамо, обидели! бросив взгляд на подруг, звонко ответила Глаша. Маменьки, бабушки!
Н-ну! рассмеявшись, протянул Никанор Васильевич и перевел взгляд с Глаши на Ольгу и Дашу, стоявших поодаль с хмурыми лицами.
Коровы телятся, овцы ягнятся. Колхознички четыре года навоз не возили в поле, он на дворах-то уже переметы подпирать начал, доложила Глаша. Мы, что ль, девушки, виноваты в этом? Вы знаете, где мы находились?
Как не знать! подхватил Никанор Васильевич. Славно работали на торфу! Кто, красавицы, вашего труда не знает!
Плохо знают. Через месяц нам опять на болото и до глубокой осени, до белых мух. Нам бы, Никанор Васильевич, отдохнуть, отоспаться перед таким трудом, а нас на зорьке будят. Две недели трудились. Дворы как зеркало А теперь вот доярками, телят поим. А вы, директор, позвольте спросить, зачем пожаловали?
Никанор Васильевич закрыл красноватыми веками серые глаза, пошевелил толстыми губами и ничего не ответил Глаше.
«Ой, кажись, в недобрый денек приехал к ним: больно сердиты! Да и день понедельник. Зря не отложил до завтра», подумал он и, вздохнув, поправил шапку-ушанку.
Да-а, ласковые, это все правда, что вы сказали, проговорил он после продолжительной паузы. В молодости надо поспать. В молодости отлично спится Да-а Ну, я в сельсовет, а вы?
А мы в правление, ответила худенькая, в солдатской шинели, Зина, председателю бороду выщипывать.
Не обижайте его, он у вас хороший, рассмеявшись, сказал Никанор Васильевич и тряхнул вожжой. Серый мотнул хвостом и зашагал.
А мы не за раз, а по волоску! крикнула со смехом Сима и первой бросилась в сани. Никанор Васильевич, подвезите нас до правления!
За нею с визгом посыпались в сани другие девушки.
Ольга, Даша и Глаша с ведрами в руках шли по обочине дороги. Никанор Васильевич сидел среди девушек и не мог в тесноте пошевельнуться. Серый едва тащил сани. Он навострил уши, прислушивался к девичьему визгу и хохоту. Никанор Васильевич уловил острый запах скотных дворов, запах парного молока: эти запахи исходили от девушек.
«Это хорошо, что расшалились. С веселыми лучше говорить о деле. Вот только Ольга и Даша отмалчиваются. Неужели догадались, зачем я приехал в село? И Глаша неспроста сразу заговорила о том, что обижают их чтобы я, старый, понял и отправился дальше из их села».
А вы, ласковые, чего не садитесь? обратился он к Ольге, Даше и Глаше. Довезет Серый. Дорога-то ледком покрылась, полозья сами скользят.
И верно, отозвались хором девушки в санях. Садитесь! Скорее, а то укатим!
Это куда же садиться-то? спросила Глаша. На дугу разве?
К нам на колени!
Ольга и Даша молчали. Из окон изб поглядывали женщины и качали головами. «Ну и озорницы! Облепили так, что саней не видно!» Серый с трудом дотянул непосильный груз до сельсовета. Девушки шумно скатились с саней. Отряхивая с себя снег и перекликаясь звонкими голосами, они направились к соседнему дому, где помещалось правление колхоза. Никанор Васильевич подошел к Ольге и Даше, потоптался на месте и нерешительно сказал:
Мне надо бы поговорить с вами.
Только с нами? сухо улыбнулась Ольга. Говорите со всеми.
А ничего со всеми-то?
Да ведь мы знаем, зачем вы, Никанор Васильевич, приехали, сказала Даша.
Неужели не поддержите, а?
Придется, хотя пообещала Ольга.
Так соберет побольше девушек, попросил Никанор Васильевич. Я все время думал о вас, ласковые, говорил себе: «Комсомолки помогут». Он выпрямился, повеселел и, показывая взглядом на девушек, стоявших у крыльца правления, пожаловался: А намяли же они мне бока в санях-то!
Ольга, Даша и Глаша подруги. Еще до войны школьные каникулы они проводили в МТС, где дядя Глаши, Павел Федорович Волков, работал механиком. Они были очень любознательными и трудолюбивыми девочками. Побывав в мастерской, они упросили Павла Федоровича, чтобы он позволил им обучаться слесарному ремеслу. Волков разрешил. Девочки стали аккуратно работать и так втянулись в это ремесло, что в течение всех каникул не пропускали почти ни одного дня. Они научились самостоятельно ремонтировать сложные сельскохозяйственные машины, управлять тракторами и комбайнами. О своей учебе в мастерской МТС подруги никому не говорили на селе. В 1941 году они окончили десятилетку. Лето первого года войны работали в колхозе помогали колхозникам убирать урожай.
* * *
Через полчаса зал сельсовета стал наполняться девушками. Ольга пригласила только тех, кто имел опыт работы на гусеничных тракторах, в карьерах, на дренажных машинах и в слесарной мастерской.
Молодежь размещалась на скамейках, на подоконниках, тихо перешептывались. Председатель сельсовета, Ольга и ее подруги Даша и Глаша прошли за стол. Собравшиеся молча смотрели на Никанора Васильевича, который сидел возле Ольги и изредка вздыхал. Ольга встала и обратилась к девушкам. Она коротко и ясно рассказала им о последних тяжелых боях на фронте, о посевной кампании, о нехватке рабочей силы и сразу предложила:
Девушки, мы должны недельки на две поехать в МТС и отремонтировать тракторы, комбайны и молотилки. По этому делу и приехал Никанор Васильевич. Он просит нашей помощи. Что вы скажете?
Если вы, ласковые, не поможете, то трудно будет, благодарно посмотрев на Ольгу, признался Никанор Васильевич. Людей у меня очень мало. Машины требуют большого ремонта. Слесарей почти нет. А ведь мы должны вспахать поля в срок и полностью выполнить план посевной
Ну и выполняйте! Кто ж вам, директор, мешает? заметила Шура и, блеснув сердито глазами, скрылась за спины девушек.
На торф мы! В колхоз мы! На ремонт в МТС мы! Вы что же, хотите семь шкур содрать с нас? раздались голоса.
Никанор Васильевич, покраснев, встал и начал говорить, но в зале поднялся такой шум, что директор еще больше смутился и, растерянно взглянув на хмурое лицо Ольги, виновато сел. Девушки одни добродушно, другие с раздражением выкрикивали:
Навоз вывезли, теперь тракторы вывози!
Ремонтируйте сами! Нашел ласковых!
Еще до торфа замотают, черти неладные!
Девушки, довольно кричать-то, обратилась к собранию Тарутина. Кричите не кричите, а помочь МТС надо! Вот нас собралось больше тридцати, среди нас имеются неплохие слесари по ремонту сельскохозяйственных машин.
Уж не ты ли, Ольга? спросила ехидно Ариша.
Я еду, ответила Тарутина.
И я еду, сказала Глаша.
И я, присоединилась Даша.
Вот это слесаречки!.. Директор, да они смеются над вами! крикнула Ариша.
Чтобы ускорить работу по ремонту, мы пригласим девушек, незнакомых с слесарным делом. Они будут только промывать и смазывать отдельные части машин, подносить и ремонт у нас пойдет быстрее. Да не шумите! На базар, что ли, пришли! Неужели не понимаете, как серьезно дело?! Завтра утром мы должны отправиться в МТС, приступить к работе. Кто за это, поднимите руки.
Что уж так, сразу, без обсуждения?
Надо поговорить! крикнула Шура, глядя на девушек.
После войны, Шура, поговорим! резко оборвала Тарутина. Ты комсомолка?
Не знаешь? растерявшись и покраснев, отозвалась Шура.
Не похоже что-то! Если комсомолка, то записывайся первой! чуть улыбнувшись, сказала Даша. Вот бумага. Подходи к столу.
Она взяла карандаш и расписалась, за ней Ольга, Глаша и Шура. Шум прекратился. Девушки, переглядываясь, быстро, одна за другой, стали в очередь к столу. Расписывались со смехом, шутками. Никанор Васильевич помолодел, с улыбкой посматривая на девушек. Сима, расписываясь, спросила у него:
А будешь угощать ласковых чаем с шоколадом?