Никогда к этому не привыкну, смеется она. Я знаю, что ее так назвали те парни, которые ее построили, но почему Рыба?
Шутка для задротов. Я пожимаю плечами. Рекурсивный акроним. РЫба БогоАнтроп. Или там Безумный Акроним. Не очень смешно на самом деле.
Ну ладно. Так или иначе, милостью Рыбы мы планируем оставаться здесь.
Отлично, говорю я. И думаю, что это очень глупо.
Шотландцы все такие, замечает Крейг, упрямые.
Финны тоже, соглашаюсь я. Вряд ли мои родители куда-то уедут в ближайшее время.
Я всегда знал, что у нас есть что-то общее, радуется он, но симбионт сообщает мне, что его улыбка не такая уж искренняя.
Эй, вмешивается Эйлин, насколько я помню, Юкка не ваша дочь. И я только что вернулась домой с войны, между прочим.
И как там, на войне? спрашивает Крейг.
«Вызов» регистрирует симбионт. Мне становится неловко.
Грязно, грустно улыбается Эйлин.
Один мой друг в нулевые служил в Ираке, говорит Крейг. Вот там было грязно. Кровь и кишки. А сейчас только и есть, что машины и ботаники в них. И эти машины даже не могут никого убить. Что это за война такая?
Мне нельзя говорить об этом, отвечает Эйлин.
Крейг! говорит Сью. Не сейчас.
Я просто спрашиваю. У меня в Инвернессе друзья, и из-за чумы там все превратилось в гигантский тетрис. Эйлин была на войне, и она знает, как там все устроено. Нам здесь тоже невесело. Я просто хочу знать.
Если она не хочет об этом говорить, значит, и не надо, возражает Сью. Она вернулась домой. Оставь ее в покое.
Я смотрю на Крейга. Симбионт предупреждает меня, что это будет ошибкой, но я велю ему заткнуться.
Она в чем-то права, говорю я, это ужасная война. Хуже любой, что были прежде. И ты прав, агенты богочумы не убивают. Убивают боги. Рекурсивные самосовершенствующиеся ИИ не убивают, а вот киборги-убийцы вполне.
И почему же ты не там? хмурится Крейг. Раз там все так плохо?
Взгляд Малькольма мечется между сестрой и отчимом. «Сумятица». «Слезы».
Я кладу вилку еда вдруг становится безвкусной.
Я болел чумой, медленно отвечаю я, я не годен. Я был одним из ботаников.
Эйлин встает, и глаза ее вспыхивают яростью.
Да как ты смеешь? орет она на Крейга. Ты не представляешь, о чем говоришь. Вообще. Из роликов в Сети ты ничего не поймешь. Рыба вам ничего не показывает. Хочешь услышать, как там плохо? Я расскажу.
Эйлин Я открываю рот, но она жестом заставляет меня замолчать.
Да, Инвернесс был похож на гигантский тетрис. В этом виноваты машины и ботаники. Мы их убили, да. А знаешь, что еще мы видели? Младенцев. Младенцев, больных богочумой. Дети жестоки. Они прекрасно знают, чего хотят: есть, спать, не чувствовать боли. И богочума дает им это. Я видела женщину, которая сошла с ума. Она говорила, что потеряла ребенка и не может его найти, а на самом деле была беременна. Мой ангел посмотрел на нее и сказал, что у нее в животе червоточина, что ребенок живет в собственной маленькой вселенной. А ее глаза
Эйлин замолкает. Она вылетает из комнаты, а Малькольм начинает реветь. Не думая, я бегу за ней.
Я просто спросил Я успеваю услышать голос Крейга, захлопывая за собой дверь.
Я нахожу ее на заднем дворе. Она сидит на земле рядом с ангелом, обхватив его ногу. Я чувствую прилив ревности.
Можно я сяду? спрашиваю я.
Валяй, трава свободна. Она слабо улыбается. Я всех перепугала, да?
Похоже на то. Малькольм до сих пор ревет.
Просто не знаю. Само вырвалось. И я подумала, что пусть он тоже слышит. Он же все время играет в игры, где все еще хуже, ну так какая разница. Я глупая.
Я думаю, дело в том, что это все рассказала именно ты, медленно говорю я, и он понял, что это правда.
Ты прав, вздыхает она, я сука. Нельзя было давать Крейгу меня доводить, но на севере было непросто, а он так легкомысленно ко всему относится
Все хорошо.
Вообще-то я по тебе скучала. Ты придаешь жизни смысл.
Приятно, что кто-то так думает.
Да ладно. Эйлин вытирает слезы. Пошли погуляем или лучше в паб сходим. Я голодная. И выпила бы. Первое увольнение, а я еще трезвая. Сержант Кацуки меня выгонит, если узнает.
Давай попробуем это исправить, соглашаюсь я, и мы идем к гавани.
Не представляю, как девушка вроде Эйлин заинтересовалась бы парнем вроде меня, если бы, конечно, я не был богом какое-то время.