Остров «Недоразумения». Повести и рассказы о севере, о людях - Гамаюн Владимир

Остров «Недоразумения»

Повести и рассказы о севере, о людях

Владимир Гамаюн

© Владимир Гамаюн, 2017

ISBN 978-5-4483-9616-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Об авторе

Я не от нечего делать, и не вдруг начал писать эту книгу, есть такое печальное слово: – Ностальгия. Вот и я, на исходе лет, живя одними воспоминаниями, испытал это, острое до боли чувство. Это была память прошлых молодых лет жившая во мне все эти годы. В моей памяти сохранились не только те места где я бывал, но и те о которых только мечтал, но человеческая жизнь коротка и никакой жизни не хватит чтоб угнаться за своей мечтой. Я двадцать лет отдал крайнему северу, и думаю что имею право рассказать о том что испытал сам, о товарищах бывших со мной рядом, о больших и малых северных стройка. И мне кажется что ещё важнее рассказать читателю о северном сиянии, о реке Колыме и Охотском море, о голубых сопках и запахе багульника, о хрустальных ручьях и таёжных дебрях. Рассказать и о том как добывается золото и какой ценой оно даётся. Я хотел написать книгу о чём-то хорошем и светлом, но в жизни столько негатива что светлая книга о жизни, просто не получится. Начав писать эту большую северную повесть в рассказах, я решил писать только голую правду, какой бы некрасивой и горькой она ни была, изнанка жизни всегда темней чем нам хотелось бы, но на то она и жизнь, а без острых углов нет ни геометрии, ни жизни. Путешествуйте вместе с мной по северным просторам, островам Охотского моря, тайге, и везде где вам хотелось бы побывать, а я буду вашим проводником в той, незнакомой многим жизни.

Здоровья вам всем, мечты, романтики и исполнения ваших желаний.

Предисловие

В тысячный раз просматриваю старые Колымские снимки, фото Магадана, острова Недоразумения, жемчужины Колымы Синегорья, и сожалею что у меня нет фото всех тех мест где я бывал, работал или был проездом. Даже Устьсреднекан, где я работая в старательской артели «Победа» попав в аварию и пролежав почти четыре месяца в больнице Сеймчана, не отбил у меня охоту и любовь к Колыме. Двадцать лет скитаний по северам, по самым чудным местам в мире, не оставили в моей душе такого следа как Колыма.

Я знаю о любви, верности и преданности Магаданцев к своему городу, к Охотскому студёному морю, к планете под названием Колыма. И только волей случая и преклонных лет, оставив север, покинув эти края, я понял что такое ностальгия. Мне жаль тех, кто не видел той суровой красоты Охотского моря, не видел уникальной флоры и фауны, не испил водицы из хрустальных ручьёв, притоков Колымы.

Богатства недр, которые могут сравнится только с богатством биоресурсов Охотского моря, сам край уникален, видно творец потрудился на славу создавая это земное чудо, в единственном экземпляре. Вот только жаль что для ещё одного такого Эльдорадо, у него видно уже не хватило ни сил, ни времени.

Чёрт видимо тоже приложил некоторые усилия, наградив Колыму удалённостью, труднодоступностью, сопками, бурными реками, непроходимой болотистой тундрой, морозами, и всем тем что затруднило бы доступ к богатствам моря, края, и конечно к золоту. Оттого и пропитана земля Колымы кровью многих поколений, о которых нам нельзя забывать. Вспоминая Колыму, я по прежнему испытываю восторг от настоящего, и ужас от мрачного прошлого, но наверное так и должно было быть, ведь ничего в жизни не должно доставаться легко. Суровый край, суровые люди, и они достойны друг друга. Да будет всегда так!

Магадан, Колыма, Синегорье

О тех: «Кто жизнь учил, не по учебникам»

Немного о крае

Магадан – главный город планеты Колыма, Синегорье – жемчужина в короне Колымы.

Никому не понять истинной красоты этого края, не увидев сопок, величественных гор, бескрайней тундры, не вдохнув солёного воздуха Охотского моря, не испив живой воды из родников и ручьёв, детей вечной мерзлоты.

Нельзя не восхищаться красотой Колымы, как и невозможно не содрогаться от ужасов мрачной истории Колымских лагерей.

Но мы уже давно живём сегодняшним днём, и, казалось бы, что самое страшное Колымы уже позади, но, проехав по Колымской трассе, начинаешь понимать, что не всё так просто и в наше время. Не говоря о многочисленных брошенных посёлках старателей, этих немых свидетелях прошлой бурной жизни, брошенной на алтарь золотодобычи, есть и памятники великих строек, подобных городу «Синегорье».

Там, где когда-то была первая улица «Энтузиастов» с деревянными двухэтажными домами, где мы возводили первые пятиэтажные дома на сваях в вечной мерзлоте, всё мёртво и жутко как на погосте. Но сама ГЭС работает и даёт ток, так, может, и не зря был построен, а потом это брошен город «Синегорье», как впрочем и другие посёлки экспедиций геологов, изыскателей, старательские посёлки, и город.

Во мне живёт чья-то память той, прошлой, такой короткой и мучительной жизни. Я помню стылые лагерные бараки, лай исходящих злобой овчарок и такой же злобный мат конвоиров, гонящих нас в шахту. Они держат нас под прицелом, не сводя с нас взгляда, не снимая пальцев с курков автоматов. Они тепло одеты, у них сытые морды и жёсткий, наглый взгляд. Мы для них быдло, расходный материал, и стреляют они без колебаний, зная, что вместо «убывших» пригонят ещё и ещё, сколько надо. Прииск будет давать золото всегда, а конвейер смерти сможет остановить только сама смерть.

Мы добываем золото, его сотни, тысячи тонн, но и нас «тьма!» Нас сотни тысяч, миллионы, и нас ещё по-прежнему очень много, виноватых в чём-то и не в чём. Мы виноваты уже в том, что выжили и в огне фронтов, и в лагерной резне не на жизнь, а на смерть, и неизвестно, где было страшней, в лагерной войне, в этой смертельно-кровавой лагерной мясорубке или на фронте. Не зная об этом, мы были героями, а сейчас, хотя наша жизнь и гроша ломаного не стоит, хотя нас гнут, ломают, убивают, мы выживаем вопреки всему и за гранью человеческих возможностей. И как ни странно, но обретя в этом кошмаре себя и свое достоинство, мы по-прежнему оставались людьми. А кто про это не знал, учился становиться человеком. Нас не сломать даже Колыме, синониму ада.

Это – Колыма! Бежать здесь некуда, только в ад! И если он существует, то это здесь, и мы в нём уже находимся. Круг замкнулся! Кранты!

Нас гонят по этапу, не везут, а именно «гонят», как стадо, человеческое стадо холодных, голодных, больных и униженных людей. Бредём по пояс в снегу, рядом с трактом, по нему же идёт и охрана, держа нас под прицелом автоматов, а вокруг лишь тундра, белая мгла, вой пурги. Для многих из нас этот путь станет последним, станет дорогой в один конец.

Вот словно ветка надломилась – сухо треснул выстрел. Это был конец чьего-то пути, он не выдержал, оказался слаб, и оборвалась жизнь.

Сквозь завывания пурги слышен волчий вой, эти «санитары» идут за нашей колонной, они уже знают, что выстрел – это сигнал к пиршеству. А нас всё ещё много, и эта «похоронная команда» будет идти за нами до конца.

Жизнь – это какая-то страшная машина, мясорубка, не жалеющая ни идиота, ни гения, ни сильного, ни слабого. Слабые, аморфные выживают, приспосабливаясь, проскальзывая сквозь жизненное сито той машины. Сильные не могут проскользнуть, не хотят и потому выходят поломанные, но не сломленные, и только постоянная физическая и душевная боль станет их спутником по жизни.

Откуда я знаю о той жизни, почему я помню о ней, зачем? Ведь это было так давно, совсем в другой жизни, и даже, возможно, не в моей. Я не хочу повторения этого страшного, уже пройденного, но не забытого урока.