Провидение - Огненный Дмитрий

Дмитрий Огненный

ПРОВИДЕНИЕ

ИЗ ЦИКЛА «НА ВОЛНАХ БЕЗУМИЯ»

№ 1: «ТАКСИСТ»

«Безумство сильных требует надзора»

В. Шекспир

«Господи, дай мне силы не применять силы!..»

«Летучая мышь»

ЧАСТЬ 1. ПИСТОЛЕТ

«Проклятый дождь!» – раздраженно думал Анатолий, сквозь заляпанное водой стекло напряженно всматриваясь в дорогу, кое-как освещенную лишь фарами его желтого «Жигуленка». Фонари на столбах привычно не горели, судя по всему, экономя электроэнергию для местного бюджета. Вопреки непогоде, машина довольно стремительно неслась в районе 60-ти километров по размытому неровному асфальту, чередующемуся с ухабами и рытвинами. Он находился в центре города, на одной из улочек, примыкающих к Бериславской. Стрелки «дворников» беспокойно сновали туда-сюда, пытаясь очистить ветровое стекло, но это было то же самое, что пытаться вычерпать воду ложкой во время потопа. Ливень с грозой сотрясал воздух, обрушиваясь со всей силой на нехитрую конструкцию «копейки» «Жигулей». Руль казался необычайно тяжелым и неповоротливым. «Черт бы все это побрал!» – выругался Анатолий, имея в виду под «все», как минимум, свою профессию, заставляющую его носиться, как угорелого, в такую погоду, вместо того, чтобы спокойно сидеть дома у телевизора и смотреть футбольный матч любимого «Динамо». Анатолий, таксист-частник с опытом и стажем, заработал за сегодняшний многотрудный день «чистыми» около 50 рублей – это же просто смешно! При таких заработках скоро придется встать около церкви с протянутой рукой. «А то и ноги, чего доброго, протянуть…» – Анатолий несколько нервно бросил сигарету, которую безуспешно пытался раскурить уже в течение минуты. В боковое стекло с характерным звуком шлепнулось что-то мягкое, наверное, обломанная ветка. «Ну и плевал я…», – и Толик действительно метко сплюнул в узкий зазор слегка приспущенного бокового стекла и тут же закрыл его доверху, чтобы брызги совсем не летели в салон, – «…на все это!» Неудачный день, ничего не скажешь. Где все эти многочисленные, промокшие до костей попутчики, мечтающие за любые деньги добраться поскорее домой?! Где они??? Толя скорее мог поверить, что на его маршруте работает кто-то еще, нахально подбирающий его, почти законных пассажиров, чем в то, что ливень никого не застал в городе врасплох.

Дождь начался внезапно: было светло, солнышко, потом вдруг потемнело, загрохотало и – полило, как из ведра. Просто такая у него удача! Сегодня. Бывали деньки и получше. Толя с удовольствием припомнил, как на прошлой неделе он умудрился заработать за день, а точнее сказать, за вечер, целых 200 рублей, по очереди подвозя домой то подвыпившего еврея, то парочку сексапильных (и богатых!) особ женского пола, судя по всему, лесбиянок, потом семейное трио «новых армян». Толя вздохнул. Дождь, точно соглашаясь с ним, все усиливался. За окном проносились силуэты малоосвещенных домов.

Внезапно Толя резко свернул вправо. Ему показалось… Нет, он не ошибся! На тротуаре голосовало трое, как он успел разглядеть, здоровенных бритоголовых парней довольно жлобского вида. У Толи неприятно кольнуло в сердце – он хорошо знал, какие истории могут произойти с водителями ночью (да и не только ночью!). Обычно сзади накидывается на шею что-то, выполняющее роль петли. Тело выбрасывают сразу или прячут в багажник, чтобы выкинуть в лесополосе (как говорится, дело вкуса!), машину угоняют. Его «копейка», конечно, не самый лакомый кусочек для таких «ребят», но… это не повод оставаться беспечным и уповать, что этого не произойдет. Анатолию совсем не хотелось разделить подобную участь, но он решил рискнуть. Правда, заранее, тормозя и подъезжая к парням, он нащупал в одном из ящичков слева от руля небольшой газовый баллончик. Слабая защита, но все же…

Распахнувший переднюю дверцу парень резко сказал: «Плачу пятнадцать. До Тарасовки.» «Ох, много предлагает! Неспроста это…» – мелькнуло у Толи в голове, но его язык – враг его – уже произнес: «Хорошо, поехали.» Парень уселся на переднее сиденье, так называемое, «место смертника» (при аварии в большинстве случаев шансы пострадать пассажира, сидящего рядом с водителем, намного выше), двое других с комфортом, насколько это возможно в старом «Жигуленке», разместились на заднем. Их вид еще более встревожил Толика. У того, что сидел на переднем, была серьга в ухе, достаточно свирепое выражение лица, очень неприятные холодные глаза. У другого парня (он видел его в зеркальце заднего вида, в полутьме салона тот вытащил зажигалку и, не спрашивая разрешения, закурил) все лицо было изъедено какими-то ржавыми пятнами, точно он имел вредную привычку по утрам протирать лицо наждачкой вместо освежающего одеколона. А у третьего пассажира, когда он садился, как на секунду показалось Толе, на рукаве мелькнуло что-то красное. Кровь?… Или просто показалось? Поздно было что-то менять. Вжавшись в кресло и отдавшись божьей воле, Толя на всех парах погнал машину по мокрой трассе в район Тарасовки. Дождь не унимался.

Худшие опасения Толика отчасти подтвердились. Парни, словно не замечая Толика, заговорили в голос о чем-то своем:

– Зря мы не прибили этого пса, Владика! – хрипло сказал сзади тот, что с пятнами. – Он нам все дело только портит. Я б его собственными руками придушил.

– Слон, не торопись, – размеренно сказал передний. – То ли еще будет. (Ах, как Анатолию не понравилась эта фраза!..) Мы свое возьмем. Хотел бы я посмотреть, кто попробует меня остановить.

– Да, это точно, – насмешливым и несколько писклявым голосом отозвался третий, сидящий сзади, – Помню, как ты разобрался с этим сосунком с Юго-Западного. Мне даже «дуру» не пришлось доставать, – он захихикал, потом закашлял.

– Плевать я хотел на Владика! – рассудительно продолжил тот, что спереди. – И на всех этих писюков. Главное – делать дело. Кусок на дороге не валяется. А заткнуть ему хавало мы всегда успеем.

– Но чем раньше, тем лучше, Лысый, – возбужденно заговорил «пятнистый», – слишком уж он меня достал. Кончим его, он и не пикнет. Подохнет как собака.

– Конечно, собаки не пикают, – вмешался второй сзади и нервно засмеялся, – особенно дохлые собаки.

– Завтра нужно будет поговорить с Фраером, – не обращая особого внимания на болтовню тех двоих продолжил передний, которого назвали Лысым, – если он разрешит, это будет полностью наш квартал. Я знаю, как мы накроем одного местного валета, а тогда…

– Послушай, Лысый, а можно… – наперебой стали предлагать различные варианты его попутчики, варианты, от которых у Толика кровь стыла в жилах, а по коже бегали щекотливые мурашки. Он живо представлял, что Лысый вот-вот может посмотреть на него своими по-змеиному холодными глазами и сказать: «А ты чего уши навострил, придурок? А ну-ка, кончи его, Слон…» О дальнейшем было страшно подумать, но все равно думалось. Он еще никогда не гнал так свою тачку, стремясь поскорее избавиться от хлопотных пассажиров, хотя уже и не верил, что вернется домой живым. Но ему повезло.

Где-то в районе «Шайбы» Лысый велел притормозить и, протянув две двадцатипятирублевые бумажки, миролюбиво сказал: «Ну, спасибо, старик. Выручил» и вылез из машины. За ним последовали и двое других, напоследок даже вежливо сказав «Спасибо». Правда, один, тот, у которого на рукаве определенно виднелось что-то красное, при этом нагло хихикнул. Развернувшись, Анатолий помчался прочь от этого места – к себе домой (хватит, «накастрюлил» уже…), в район «Станка».

ДОМ

Сидя за столом и поглощая наскоро приготовленный ужин – пару круто сваренных яиц, большой кусок хлеба с сыром и чашку чая, Толик постепенно приходил в себя. На его душе остался чертовски неприятный осадок. Почему такие ублюдки могут делать все, что им заблагорассудится? Почему у них всегда есть деньги? Толя знал многих людей, которые трудились всю жизнь в поте лица, а получали жалкие крохи, которых хватало только на то, чтобы не помереть с голоду. Да и сам он жил отнюдь не шикарно, в заставленной всякой ерундой двухкомнатной квартире. Жил не бедствуя, но и не жируя. Жил один. С женой он поссорился около года назад, и переехал сюда, где раньше жила его мать, пока не умерла (это случилось четыре года назад). С тех пор квартиру он сдавал в аренду, пока бури на семейном фронте не заставили отказаться от этого. Вернувшись, он обнаружил квартиру довольно загаженной: жилец оказался, мягко говоря, не самый чистоплотный. Толик вскоре сумел навести в ней относительный порядок, но в прежнее уютное состояние, как было при маме, вернуть ее так и не удалось. Толя рассчитывал поднакопить деньжат и сделать ремонт. Но это были только планы, планы на не самое близкое будущее. Его сегодняшняя жизнь проходила за рулем – там он кушал, общался с людьми, дышал пробензиненым воздухом дороги, слушал радио, в основном «Наше радио», читал (крайне редко, от случая к случаю, во время простоя), размышлял и разве что не справлял естественные надобности. Машина была для него своеобразным продолжением его самого. И хотя он все же не доходил до того, чтобы разговаривать с ней, но думал о ней, несомненно, как об одушевленном предмете. Своего «рабочего коня» он бы не променял на другого, не продал бы ни за какие коврижки. Хотя, если бы предложили достаточно крупную сумму… Толя всегда считал, что деньги, может и не самое главное, но именно они делают тебя человеком, с которым окружающие вынуждены считаться, хотят они того или нет. А это уже немало. Впрочем, Толе было легко чисто гипотетически рассуждать о больших деньгах – сам он вряд ли мог рассчитывать на них в скором и даже не слишком скором будущем. Время больших мечтаний пролетело вместе с молодостью. Сейчас он был таксистом-частником, обычным «кастрюльщиком» – и больше ничего. Он зарабатывал себе на хлеб и немного откладывал. Вот поднакопим – а потом посмотрим. Но что было «смотреть» с тех крох?… Каких-то более определенных планов он не строил. Нужно что-то приобрести – приобрету, попадется хорошая женщина – опять женюсь. Главное, приличная, чтобы не изменяла, как его прошлая стерва. И хозяйкой чтоб была нормальной. Кастрюли мыла, прибиралась. Большего он и не требовал.