Неудача
отравила мне послеполуденные часы, а это мое любимоевремя.В
началедолгойпоездкияуверилсебя,что самочувствие мое
вполне сносно, теперь оно было ужасным. День стоял не по сезону
сырой и хмурый.Пальмыуместнылишьвмиражах.Богвесть
почему,такси,словновдурном сне, были неуловимы. В конце
концов, я погрузился в тщедушныйидушныйавтобусизсиней
жести.Всползаяпопетлистойдороге,где поворотов было не
меньше, чем "остановок по требованию",этаколымагадостигла
местамоегоназначения за двадцать минут: примерно столько же
занял бы пеший переход с побережья - легкимикраткимпутем,
которыймневто волшебное лето предстояло заучить наизусть,
камень за камнем, куст за кустом. Впрочем, каким угодно, ноне
волшебнымгляделолетово время той мерзкой поездки! Главная
причина, по которой я решился приехать сюда, состояла в надежде
подлечитьсреди"брильянтовыхбрызг"(Беннет?Барбеллион?)
расстройствонервов,порубежноесумасшествию. Теперь в левой
доле моей головы размещался кегельбан боли. Подругуюсторону
бессмысленноедитятаращилось над материнским плечом и поверх
спинки сидения впереди. Я же сиделобокбородавчатойбабыв
черноми тошнотно заплевывал склон между зеленым морем и серой
скальной стеной. Отупору,какмынаконецдотащилисьдо
деревниКарнаво(крапчатыеплатаны, картинные хижины, почта,
церковь), все мои чувства влеклись к одному золотистомуобразу
- к бутылке виски, которую я вез в чемодане для Ивора и которую
поклялсяоткупоритьещедотого,какона попадется ему на
глаза. Водитель оставил мойвопросбезответа,носошедший
преждеменясвященник,похожий на черепашку с парой огромных
ступней, ткнул, не глядя на меня, в поперечную аллеюдеревьев.
Вилла"Ирис",сказалон,втрехминутахходьбы.Покая
приготовлялся волочь чету моих чемодановвдольэтойаллеик
внезапновспыхнувшемусолнечномутреугольнику,на противной
панели завиделся мой предположительный хозяин.Помнится,-а
ведь полвека прошло! - я на миг усомнился, правильного ли сорта
одеждыязахватил.На нем были брюкигольф и тяжелые башмаки,
носков почему-тонебыло;голени,оголенныенаполвершка,
отливалиболезненнойкраснотой.Оннаправлялся - или сделал
такой вид - на почту, чтобы телеграммой просить меняотсрочить
мойприезд до августа, когда служба, только что найденная им в
Канницце, уже не сможетслужитьпомехоюнашимразвлечениям.
Сверхтого,он надеялся, что Себастьян, - кто бы он ни был, -
все же сумеет приехать к поре винограда или к триумфулаванды.
Пробормотаввсеэтовполголоса,онотнялуменя чемодан,
который поменьше - с туалетными мелочами, запасом лекарств ис
почтидоплетеннымвенкомсонетов(которомупредстояло
отправиться в Париж, в русский эмигрантский журнал).